Дома, как люди, — каждый имеет собственную судьбу. Есть дома — архитектурные шедевры, есть и обычные панельные.

В историческом смысле судьба жилого дома зависит от его жителей. И если они — люди прославленные, то и дом приобретает известность, со временем на нем появляются мемориальные доски, он упоминается в мемуарах и постепенно становится легендарным.

К таким относится, например, прославленный «Дом на набережной» в Москве, известный благодаря одноименной повести Ю.Трифонова, его бывшего обитателя. Таковым является «Ролит» в Киеве, на протяжении почти 70 лет представляющий собой своеобразную обитель нашей литературы. В разное время здесь, на углу улиц Б.Хмельницкого и М.Коцюбинского, проживали более 130 писателей, среди которых почти все украинские литературные классики советской эпохи. Их произведения каждый из нас когда-то изучал за партой: П.Тычина, М.Рыльский, В.Сосюра, Н.Бажан, А.Корнейчук, А.Малышко, О.Гончар, М.Стельмах, А.Копыленко, Ю.Яновский, И.Микитенко, И.Кочерга, Л.Первомайский, А.Головко, Б.Антоненко-Давидович и многие другие писатели, стоявшие у истоков новейшей украинской литературы или, кажется, еще вчера активно в ней работавшие.

    Фасад «Ролита» пестреет мемориальными досками. Именно поэтому все, кто впервые проходит мимо этого исторического сооружения, останавливаются и удивленно его рассматривают. «Главный корпус с башней выстроили еще при Сталине, а ту хрущобу пристроили уже потом», — так иногда объясняют самодеятельные экскурсоводы, показывающие своим друзьям или гостям писательскую резиденцию. Этот взгляд ошибочный, однако, следует признать, очень распространенный.

Остановимся возле «Ролита» и мы. Заглянув в его прошлое, мы увидим, что известнейший киевский жилой дом остается вместе с тем и самым загадочным — такого количества белых пятен, нераскрытых тайн да и просто откровенных выдумок не знает, пожалуй, ни одно другое столичное сооружение.

Идея создания специализированного жилого дома для мастеров пера возникла еще в декабре 1926-го — и не в Киеве, а в тогдашней столице УССР — Харькове. В инициативную группу вошли Ю.Войцехивский, А.Любченко, О.Слисаренко, П.Панч и С.Пилипенко. А.Любченко, сделав 12 декабря запись в дневнике об образовании инициативной группы, отмечает: «Дело на мази. Поддерживает ЦК». Харьковский писательский дом строили почти четыре года и заселили в 1930-м. Он получил красноречивое название «Слово» и не менее выразительный адрес: Харьков, ул. Красных Писателей, 5. Кажется, это был едва ли не первый дом для литераторов не только в Украине, но вообще в СССР…

По примеру коллег-харьковчан киевские писатели тоже решили выстроить себе кооперативное жилье. Первые разговоры об этом начали вестись во второй половине 1920-х годов. Ввиду крайнего затруднения с жильем, правительство предложило тогда всем, кто желает улучшить свои жилищные условия, объединяться в жилищно-строительные кооперативы (ЖСК — официальная аббревиатура, жилкооп или стройкоп — в просторечии), иначе говоря, финансировать строительство из собственного кармана. Жилищным кооперативам, согласно декрету Совнаркома СССР от 1924 г., предоставлялись немалые льготы. За пять следующих лет в Киеве появилось почти 100 таких кооперативов, и как следствие, словно грибы после дождя, начали расти 3—5-этажные жилые дома.

Писательский ЖСК получил название «Ролит» — то есть кооператив работников литературы. Желающих стать пайщиками «Ролита» оказалось немало, ведь в конце 20-х годов киевские писатели, как и подавляющее большинство прочих киевлян, мыкались по тесным коммуналкам и сырым подвалам в различных районах города. Среди них — Г.Косынка, О.Кундзич, Е.Плужник, И.Кипнис, Б.Антоненко-Давидович, А.Корнейчук, Л.Смилянский, Г.Яковенко, Д.Гуменна, А.Турчинская, О. Влизько. В отдельных квартирах проживали разве что М.Рыльский, С.Скляренко, И.Ле. Все они как раз и стали первыми кооператорами «Ролита».

 

…Мало кто знает, однако, что поначалу «Ролит» собирались строить отнюдь не там, где он стоит.

 

Интересные подробности по этому поводу находим в «Отчете о работе украинского комитета охраны памятников культуры при Наркомпросвещения УССР» за период с мая 1930 г. по май 1931 г. Отчитываясь, работники комитета упоминают (впрочем, с возмущением) важный для нас факт: «Киевский жилищный кооператив РОЛИТ решил строить четырехэтажный дом в усадьбе на площади Киевского акрополя, на «Холме Перуна» и церкви Василия, построенной вместо поваленного Перуна». Дальше авторы отчета называют эту затею проявлением «едва ли не дикарского вандализма», ведь на территории строительной площадки раскопаны бесценные археологические находки и сокровища, которые еще надлежащим образом не исследованы, а жилкооп № 92 «Ролит», дескать, уже принялся закапывать столбы в грунт и ставить ограду!

 

Скандал вокруг строительства писательского дома возник, наверное, большой, поскольку дело было передано в прокуратуру. А там решили строительство прекратить, предложив кооперативу подыскать для себя другое хорошее местечко.

Но внимательнее присмотримся к деталям, о которых сообщает «Отчет…» Оказывается, изначально планировалось 4-этажное здание (вместо построенного 5-этажного), то есть количество пайщиков сначала было меньшим. К тому времени писательский ЖСК имел на руках какой-то другой архитектурный проект, отнюдь не тот, по которому со временем построили ныне существующий «Ролит»… По нашему мнению, несостоявшаяся писательская резиденция возводилась на углу Владимирской и Десятинной улиц — там, где сейчас средняя школа №25.

   Новый участок для «Ролита» был избран в живописной местности, которую издавна называют «киевской Швейцарией». Это верхняя часть современной улицы Б.Хмельницкого. «Швейцарией» эту уютную зеленую местность между оврагами и холмами нарекли еще в ХІХ в. студенты-медики из университета, снимавшие комнаты в здешних мазанках, утопавших в ароматных садах. Эти домики были удобно размещены рядом с комплексом факультетских сооружений под названием «Анатомический театр» (из того комплекса сохранилось лишь главное здание, в котором сейчас Музей медицины).

Сооружение писательского дома в «киевской Швейцарии» началось в 1931 г. — вскоре после конфуза с предыдущей попыткой строительства «в усадьбе на площади Киевского акрополя».

Вероятнее всего, ЖСК просто взял уже готовый проект жилого дома, привязанный к сложному рельефу крутого оврага. Быть может, спроектированный 5-этажный дом на 56 квартир — это было слишком для писательского кооператива, ведь тогда он еще не имел столько пайщиков, но руководство ЖСК приняло правильное решение начать строительство по уже готовому проекту, иначе дело еще долго не сдвинулось бы с места. Что же касается «лишних» квартир, то их можно предложить творческому люду — художникам, музыкантам, артистам, тоже страдавшим без жилья, а своего кооператива в то время не имевшему, — именно так в конце концов и было сделано.

Упомянутый проект незадолго перед этим создал выдающийся украинский архитектор и художник Василий Кричевский вместе со своим помощником и бывшим учеником Петром Костырко. Они и не думали вовсе, что внезапное стечение обстоятельств превратит их детище именно в писательский дом…

Впрочем, история создания проекта тоже оказалась извилистой, ведь архитекторам пришлось (не по собственной воле) дважды его перерабатывать — каждый раз под давлением обстоятельств ухудшая первоначальный замысел.

Годы 1929—1931, в которые создавался план будущего «Ролита», это период экономического кризиса, разрухи, царившие в стране как результат насильственной коллективизации на селе. Государство начало экономить где только могло. Поэтому не удивительно, что и первоначальную смету строительства «Ролита» существенно урезали. К тому времени проект фасада уже был готов — его пришлось упрощать.

 

Архитекторам пришлось, рассказывает со слов отчима В.Павловский (приемный сын В.Кричевского), сделать фасад «в функционально-конструктивистском стиле, лишь с немногими дополнениями для оживления совсем аскетично-сухих линий и плоскостей здания. А когда проектирование уже подходило к концу, правительство пересмотрело и сильно уменьшило нормы строительного устава, по которым определяются размеры частей дома и жилья — высота потолка, ширина коридоров, размеры дверей, окон и т.д.».

Архитекторам во второй раз пришлось коренным образом переработать проект и снова не в пользу начальной идеи и жилищных удобств. В результате стали значительно ниже потолки (вместе с тем сократилась и высота всего здания), уже коридоры, меньше окна, теснее комнаты… Но другого выбора у авторов не было — они не имели права нарушать новый закон.

Забегая вперед, скажем, что В.Кричевский был неприятно поражен тем сооружением, которое в конце концов возвели по якобы его с П.Костырко проекту — от первоначального замысла не осталось почти ничего. Говорят, что позднее Василий Григорьевич упоминал этот дом как «надмогильный памятник всему тому периоду»… Сегодня можно только догадываться, каким был тот, изначальный, проект «Ролита». (Чтобы читателю стала понятной резкая оценка В.Кричевского, заметим, что даже тот искалеченный проект «Ролита», который в 1931 году наконец-то утвердили городские власти, еще несколько раз претерпел существенные изменения, точнее искажения — уже во время строительства… Ниже мы расскажем об этом подробнее.)

От Союза писателей строительством «Ролита» занимался прозаик Иван Ле, среди собратьев по перу пользовавшийся репутацией специалиста по инженерно-строительному делу. Во время строительства он не только руководил им, но и был фактически прорабом. «Повытаскиваем наших поэтов и романистов из их коммунальных конур в приличные отдельные квартиры, — шутил Иван Леонтьевич — Может, лучше будут писать!»

…Это было типичное советское строительство: вырыли котлован для фундамента, после чего все сразу же и заглохло. Возникла длительная пауза (со временем их будет немало) — то ли не было строителей, то ли не хватило стройматериалов. Даже городская газета напечатала критический пассаж под названием «Вырыта заступом яма глубокая». После этого строительство ненадолго ожило, чтобы вскоре снова остановиться на полпути…

Но все-таки понемногу «Ролит» строился! Писатели-кооператоры время от времени помогали строителям — так называемые субботники проводились не только по субботам. Соответствующие объявления вывешивались в месткоме писателей по ул. К.Маркса (теперь — архитектора Городецкого) — просто на доске в коридоре. О субботниках на строительстве «Ролита» спустя 70 лет вспоминает Кира Городецкая (жена О.Кундзича): «Помогали и сами писатели. По деревянным ступенькам подносили строителям кирпич и прочий строительный материал на своих плечах». Мастерам пера выдавали специальные котомки наподобие современных рюкзаков — надеваешь лямки и несешь на спине, ведь подъемных кранов тогда еще не было. Именно таким многотрудным образом литераторы поднимали на третий, четвертый или пятый этаж различные стройматериалы. А их жены между тем работали на уборке строительного мусора…

И вот 31 октября 1934 года председатель Союза советских писателей Украины Иван Кулик распорядился выписывать ордера на квартиры в писательской резиденции. В начале ноября директор «Ролита» Леонид Лившиц поставил свою подпись на ордерах, а в декабре первые счастливые обитатели наконец-то въехали в свое жилище…

Новоселам было невдомек, что их дом мало похож на спроектированный изначально. Часть дома — замечательный полукруглый эркер на все этажи, который должен был размещаться на углу улиц Ленина и Ново-Тимофеевской (соответственно Б.Хмельницкого и М.Коцюбинского), не построили вовсе. Та же участь постигла и площадку со ступенями вдоль фасада дома — она так и осталась на бумаге. А жаль! Она придала бы зданию необходимую торжественность, значимость… Вместо запланированных 56 квартир в здание втиснули 60. Дополнительные четыре квартиры достроили едва ли не в последний момент, по крайней мере журнал «Соціалістичний Київ» еще весной 1933-го сообщал о возведении дома «стройкопа «Ролит» писателей, Ленина 68, на 56 квартир жилой площадью 2403 кв. метра»…

Почему понадобились дополнительные квартиры — понятно. Летом 1934-го столицу УССР перенесли из Харькова в Киев, и к местным пайщикам присоединились еще и харьковские писатели (в большинстве своем из тамошнего «Слова»). Оказалось, что жилья в «Ролите» всем не хватит. Поэтому кое-кого из киевлян различными способами лишили права на кооператив и вместе с тем увеличили количество квартир, обустроив под жилье подвальные помещения пятого подъезда — если заходить со двора (другого входа проект не предусматривал), это два этажа ниже уровня земли. Чтобы впустить во вновь образованные квартиры солнечный свет, решено было срезать часть оврага, непосредственно прилегавшую к подвалу 5-го подъезда со стороны улицы, и прорубить в новых помещениях окна (уровень улицы намного ниже уровня двора). А чтобы у жителей подвальных квартир не возникало гнетущее чувство, что они и в самом деле живут в подвале, на скорую руку сделали дополнительный вход в пятое парадное (точнее, в бывший подвал) с улицы — в архитектурном проекте В.Кричевского и П.Костырко этого не было. Вот так и возник непонятный до сих пор диссонанс: одно парадное имеет выход и во двор, и на улицу, тогда как остальные — только во двор. Именно это дало повод жителям «Ролита» и их гостям на протяжении нескольких десятилетий насмехаться: дескать, тоже мне архитекторы — забыли в четырех парадных вход с улицы сделать…

Среди первых жителей дома были: П.Тычина (кв. 38), М.Рыльский (кв. 6), Н.Бажан (кв. 31), И.Микитенко (кв. 52), А.Головко (кв. 18), А.Копыленко (кв. 37), С.Скляренко (кв. 11), Л.Первомайский (кв. 24), С.Голованивский (кв. 59), П.Панч (кв. 58), А.Корнейчук (кв. 15), И.Кочерга (кв. 2), И.Кипнис (кв. 3), И.Гончаренко (кв. 19), И.Ле (кв. 13), О.Кундзич (кв. 9), Л.Квитко (кв. 12), Л.Смилянский (кв. 29), А.Шиян (кв. 33)…

 

 

   Вскоре после заселения «Ролита» выяснилось, что квартиры в нем не такие просторные и удобные, как в «Слове». К тому же четырехкомнатных квартир насчитывалось только шесть, остальные — трех- и даже двухкомнатные (все-таки дом строился для писателей областного центра, а не ведущих столичных литераторов). Поскольку тогдашнее руководство ССПУ — преимущественно харьковчане, которые лучше других ощутили отличие от «Слова», было принято решение о возведении нового корпуса здания — именно для писательской элиты.

Между тем В.Кричевский с П.Костырко ко второй очереди «Ролита» уже не имели никакого отношения — ее проектировал молодой киевский архитектор, работник «Гражданстройпроекта» Николай Сдобнев.

Об этом архитекторе известно так мало, что кое-кто из уважаемых исследователей даже предполагает, что это вообще чей-то псевдоним. Однако нам все же удалось кое-что выяснить. Н.Сдобнев — не псевдоним, это реальный человек. Перед войной он проживал по адресу: ул. Энгельса, 13, кв. 49, имел домашний телефон 4-57-99. Среди других его проектов — элитный жилой дом Киевгорсовета на Черепановой горе, где в каждой квартире была предусмотрена внутренняя связь столовой с кухней, спальней и санузлом, спроектирован мусоропровод (тогда новинка!), подъемник для дров и прочие невероятные удобства (фешенебельный гигант не успели возвести, поскольку началась война).

Проект нового корпуса «Ролита» Николай Сдобнев решил в классической манере — принципиально иной, нежели первая очередь дома. Каждый, кто хоть раз видел «Ролит», обязательно замечал это загадочное архитектурное отличие между двумя частями одного и того же здания… Журнал «Архітектура Радянської України» за 1940 год объяснял: «Первая очередь «Ролита» построена еще во времена конструктивизма, т. наз. коробочной архитектуры, которая была тогда распространенным явлением в нашей архитектурно-строительной практике. Вторая очередь «Ролита»… решена в совершенно иных архитектурных приемах. Это уже был период, когда советская архитектура совершенно отказалась от «коробочного штампа» и стала на путь освоения классического наследия прошлого…»

Возведению нового углового корпуса, фасадом на ул. Ленина, мешал небольшой деревянный домик, стоявший здесь еще с дореволюционных времен. Когда его сносили, приключилась досадная неожиданность: в стене обнаружили… замурованный женской скелет. Немедленно прекратили все работы, вызвали милицию. Детективы установили, что преступление совершено несколько десятилетий назад, еще при царе, посему уголовное дело возбуждать было уже поздно.

Вторую очередь «Ролита» строили три года. Н.Сдобнев, почти не покидая строительную площадку, осуществлял авторский надзор. И даже больше. «Наряду с надзором на лесах, — свидетельствует искусствовед Л.Барабаш, — архитектор просматривал все свои детали. Здесь же, из-за изменений в вертикальных пометках и проведенного нового вертикального планирования ул. Ленина, архитектор перекомпоновал весь вестибюль, вводя новые внутренние ступеньки и основной парадный вход в здание».

 

Новый 7-этажный корпус состоял из одного подъезда с 14 роскошными квартирами. Пышный, с центральным входом с ул. Б.Хмельницкого и цокольным этажом, фасад этого корпуса облицован высококачественным коростенским гранитом серого цвета. Именно по обе стороны от входной двери этого подъезда и установлены многочисленные мемориальные доски, и сам он стал «визитной карточкой» писательского дома. Построенный для «избранных среди избранных», новый корпус предложил своим жителям совершенно иной класс жизни.

Вход в подъезд — с улицы (не со двора!), просторный вестибюль с колоннами, лифт (старый корпус «Ролита» тогда не имел лифтов), высокие потолки в квартирах — 4 метра… Квартиры в правом крыле подъезда — пятикомнатные, площадью 120,9 м2, в левом — четырехкомнатные, площадью 97,6 м2, с просторными рабочими кабинетами (22—25 м2). Но самое существенное отличие заключается в том, что проектом предусмотрено наличие у жильцов… прислуги: в каждой квартире спроектированы специальные комнатушки для проживания домработницы, а из кухни оборудован черный ход во двор (тоже, конечно, для прислуги, а потому значительно скромнее основной лестницы и, конечно, без лифта — прислуга может ходить и пешком). Посему журнал «Архітектура Радянської України» имел все основания констатировать: «В доме «Ролит» архит. Н.В.Сдобнев дал писателю — общественному деятелю удобную, хорошую квартиру».

В придачу ко всем этим удобствам новое сооружение снабдили еще и мансардой — неотъемлемой частью тогдашнего жилья для элиты. Вот, например, рядом, в доме академиков по ул. Коцюбинского, 9, также планировалось соорудить мансарду, где должны были разместиться библиотека-читальня и солярий. Но осуществить этот замысел не удалось, и запланированная верхняя терраса так и осталась на бумаге. Что же касается ролитовской мансарды, то в ней Н.Сдобнев предполагал разместить литературное кафе. И даже когда кое-кто из писателей вознамерился устроить там себе жилье, архитектор решительно пресек все посягательства и добился, чтобы его произведение осталось неиспорченным. Впрочем, кафе там не открылось. Зато уже после войны это помещение приглянулось киевским художникам для мастерских…

Рядовые ролитовцы сразу же прозвали между собой построенный корпус «аристократическим» или «феодальным» — в отличие от старого, «плебейского», в котором проживали сами. Заметим попутно, что у многих жителей старого корпуса тоже были домработницы, однако комнатушки собственной не имели и вынуждены были устраиваться на ночь в… ванной комнате!

В январе 1939-го, за два месяца до заселения нового корпуса, вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами большой группы писателей. Любопытно, что этот указ заранее назвал фамилии тех, кто уже в марте будет праздновать новоселье. Согласно ему П.Тычина, Н.Бажан, А.Корнейчук награждены орденом Ленина (высший в то время знак отличия в СССР!), М. Рыльский, Ю.Яновский — орденом Трудового Красного Знамени, П.Панч, И.Фефер, А.Головко, Д.Гофштейн — орденом «Знак Почета». Именно они (кроме А.Корнейчука, который к тому времени уже как председатель ССПУ перебрался в правительственный дом на ул. Чудновского — нынешнюю Терещенковскую) и стали счастливыми новоселами.

Наивно считать, будто высокие правительственные награды сформировали список новоселов. Ведь Союз писателей сам и выдвигал кандидатов в орденоносцы. По крайней мере в декабре 1938-го, за месяц до награждения, П.Тычина, тогда еще жилец трехкомнатной квартиры № 38, присылает срочную записку будущей жене Лидии Папарук: «Лидусик! Сегодня, так примерно часов до семи или восьми — не позднее — мне нужно дать ответ т. Торину о том: что именно я выбираю себе в новом доме и из скольких комнат?.. Мне запланирована квартира из 5-ти комнат; но сказано, что вполне в моей воле выбирать, то есть: хочу 5 — так 5, а хочу 4 — так будет 4». Следовательно, списки — и на награждение, и на вселение — были составлены заранее.

Однако даже в тщательно выверенный список жильцов жизнь внесла собственные коррективы. Так, Н.Бажану предназначалась 5-комнатная кв. 66, в которую он переехал из старого корпуса вместе с женой Гаиной Коваленко, дочерью Майей и своими родителями. Но к тому времени семейная жизнь поэта уже дала трещину — он влюбился в другую женщину, с которой был намерен вступить в брак. Теперь Николай Платонович решил осуществить свое намерение. И предложил своему другу Юрию Яновскому, который как орденоносец получил в «Ролите» двухкомнатную кв. 76 (до того проживал в Харькове), дружественный обмен: Яновский с женой Тамарой получает две комнаты (большие по площади) в кв. 66, а Бажан с новой женой Ниной идет в кв. 76 — пусть меньшие, зато отдельную… Сам Бажан, конечно, опустив некоторые подробности, вспоминал: «Юра и Тамара… поселились в двух комнатах квартиры, где жила моя семья, родители. Они радовались, что имеют таких смирных и милых соседей, которыми была чета Яновских». Так Ю.Яновский оказался жильцом кв. 66, в которой прожил до самой смерти в 1954 году (после войны он стал владельцем всей этой квартиры). А Н.Бажан, прожив некоторое время в кв. 76, получил ордер на более комфортабельную и просторную квартиру по ул. Шелковичной, 21…

Кроме орденоносцев, жильцами престижного дома стали также известные в то время писатели Н.Рыбак, А.Копыленко, П.Усенко, М.Тардов, Я.Городской.

 

Итак, в марте 1939-го «Ролит» приобрел свой современный вид. На этом архитектурная его страница закончилась и началась другая — легендарная.

Не менее прославленными, чем жильцы дома, были их гости. Трудно даже просто перечислить всех известных людей, бывавших в «Ролите». Стены этого дома видели В.Чкалова, К.Чуковского, Агнию Барто, А.Твардовского, И.Бабеля, С.Михалкова, А. Фадеева, Б.Житкова, И.Эренбурга, А.Гайдара, Н.Тихонова, И.Андроникова, Р.Гамзатова, К. Гамсахурдиа, В.Некрасова… Видели оппозиционно настроенных шестидесятников — В.Чорновила, И.Свитлычного, В.Стуса, В.Симоненко. Прославленного киноактера Б.Андреева здесь угощали настоящим украинским борщом. Всемирно известный художник Ренато Гуттузо написал в стенах «Ролита» один из портретов… До войны во дворе дома играл в «казаки-разбойники» мальчишка Юлик Даниэль, будущий писатель и диссидент (это его судили по «делу» Синявского—Даниэля) — в «Ролите» проживал его отец — драматург Марк Даниэль. История еще одного известного диссидента — киевлянина Гелия Снегирева — тоже началась в этом доме, куда он заходил к своему дяде писателю В.Собко. Наконец, бывали в «Ролите» представители подполья ОУН, пытавшиеся (впрочем, безрезультатно) убедить ведущих писателей отказаться от сотрудничества с советскими властями…

Мы упомянули далеко не все любопытные факты из жизни писательской резиденции, однако и названного достаточно, чтобы понять, что «Ролит» не просто эдакий рядовой киевский дом — единица городского жилфонда, а уникальный памятник истории и культуры. Ведь сейчас на его фасаде установлены 24 мемориальные доски — больше, чем на любом другом доме в Украине. Для сравнения: столько же досок установлено на прославленном «Доме на набережной». Но этот московский дом попал под государственную опеку, имеет соответствующий статус, даже собственный музей и сайт в Интернете.

«Ролиту» же выпала сиротская участь — его не обошли бурные ветра современности.

Началось все с того, что с фасада здания неизвестно куда исчезла металлическая табличка, официально удостоверявшая, что «Ролит» — памятник истории и охраняется законом. Такой статус дом получил по решению горисполкома от 27 января 1970 года.

Дальше — больше. Кое-кому показалось, что квартиры в центральном подъезде (именно там, где проживали классики) идеально подходят под офисы. И жители этих квартир вдруг попали под шквал навязчивых и назойливых предложений «продать, разменять, переехать». И вот результат. Там, где еще вчера жили и работали корифеи нашей литературы, сегодня безжалостно уничтожаются следы их пребывания — помещения захватывают фирмы, делают перепланировки, евроремонты и приспосабливают под офисы. Там, где раньше писались хрестоматийные произведения, сейчас бегают оборотистые дельцы или снуют подозрительные ребята с какими-то ящиками… Мы не против офисов как таковых, но разве в столице мало других помещений? Зачем же уничтожать национальное достояние? Ради чего?!

Вот уже несколько лет в подвале под первым этажом пристроилась… прачечная для белья. Словно это не дом писателей, а дом быта! Совсем недавно какие-то молодчики начали устраивать в этом же подвале — как раз под мемориальными досками! — сауну с массажем. Конечно, выгодное место — в центре столицы. К счастью, эту кощунственную затею удалось отразить.

Невольно создается впечатление, что городские и районные власти или ни сном ни духом не ведают о нынешнем состоянии «Ролита», или же знают и смотрят на это сквозь пальцы. Жители дома уже сейчас хотели бы услышать: могут ли они рассчитывать на защиту и помощь городских властей? Действительно ли они заботятся о памятниках истории и культуры или же сфера их компетенции ограничивается исключительно обустройством базаров, строительством автотрасс и возведением новых спальных районов?

Какие же меры могли бы спасти «Ролит»? Прежде всего нужно восстановить сорванную табличку, свидетельствующую, что дом является памятником истории и охраняется государством. Нелишне было бы объявить это историческое здание литературно-мемориальным комплексом, ведь такой статус будет препятствовать появлению в его стенах прачечных, саун, офисов и тому подобного. Во-вторых, «Ролит» уже давно нуждается в определенном ремонте, ведь и состояние фасада, и санитарное состояние подъездов оставляют желать лучшего. Кроме того, в каком-то помещении «Ролита» хорошо было бы создать музей этого знаменитого дома — по примеру уже упомянутого «Дома на набережной». Авторы же этих строк, со своей стороны, намерены рассказать о непреходящем значении «Ролита», этого материка нашей литературы, в специальной книге «Роліт» і його знамениті мешканці», над которой ныне работают.